- Вернон Роше, на пару слов.  

Так все и началось четыре дня тому назад. Вильгефорцу отчего-то понадобилось лично переброситься со мной словечком, и меня это сильно озадачило. Чародей намекнул, что у них вскоре состоится сбор, о чем мне, темерскому разведчику, уже давно известно (да, он не спрашивал, а утверждал). Также с его слов я имею оказию поприсутствовать на их встрече. Сопровождать Глевиссиг, которая не раз посылала меня с моими попытками разузнать, как ей удалось выжить, это просто какая-то ирония судьбы, но маг сказал, будто ей моего сопровождения действительно хочется - и не соврал, потому что я для достоверности выспросил то напрямую у Сабрины. Не знаю, на кой черт ему убеждать меня идти с ней под ручку (везет мне на бывшие геральтовы пассии), но кроме того Вильгефорц как бы между прочим упомянул о нильфгаардской разведке, чей представитель наверняка будет на банкете. А это уже пахнет жареным. Ваттье де Ридо в качестве своего кавалера позвала Фрингилья Виго. Из неясных мне побуждений. Неясных, потому как император, узнав о ее членстве в Ложе, наверняка должен был приказать казнить чародейку, но, очевидно, на каких-то условиях ее все же помиловали.  

Понятия не имею, в чем состоял план Вильгефорца, его таковой имелся, с учетом того, что сам маг, как я вижу, выбыл из игры. Из чужой или из затеянной им самим, но выбыл. Он не дрогнул, когда стало известно, что на чародейском банкете будут присутствовать нильфгаардцы, ни словом не возразил. Вместо этого он выждал некоторое время и вцепился в Цири, настойчиво требуя обещанный материал. Я не помню, как давно он успел ее осеменить, но помню, что этот факт имел место. По взаимному согласию. Видать, Вильгефорц решил, что плацента уже созрела и, не применяя силы, ни физической, ни магической, попросту настолько заколебал княжну, что та в итоге выдала: "Забирай и оставь меня наконец в покое!" Дважды приглашать магика не пришлось. Три-четыре дня тому назад пропали оба - и он, и княжна.  

Цирилла вернулась только вчера. В скверном настроении, но без каких-либо видимых повреждений, хоть и не оставалось сомнений в том, что свое обещание она исполнила, а хоть бы и в добровольно-принудительном порядке. Кроме того, Скеллен бесцеремонно облапал ее лицо в поисках своего старого "подарочка", уродливого шрама на молодом лице цинтрийской принцессы. Не нашел. Подивился. Насмешливо поздравил.  

Скеллен... 

Чья он темная лошадка? Ни словом, ни жестом своей стороны он до сих пор не выдал. Интересно, что тут на самом деле за история... Он, как и Фрингилья, был помилован Эмгыром и находится здесь в качестве еще одного нильфгаардского шпиона? Работает сам на себя? С кем-то сотрудничает? Тайно? Явно? Знать бы, чего ждать от опасных людей, вроде него, объявляющихся накануне каких-то важных событий. А чародейская встреча из простого "а давайте соберемся, как в старые добрые времена, и поностальгируем!" уже явно переросла в важное и, несомненно, политически значимое событие. 

Вильгефорц, напротив, так и не появился. Ваттье, заметив наше недоумение и ожидание, только расхохотался: 

- Вильгефорц? Какой Вильгефорц? Забудьте про него! Наш старый друг, этот предатель и паскуда, в очередной раз всех кинул и больше не вернется.  

Обстановка становилась все более напряженной. Первыми нервы сдали у Риенса, который во время своего совместного с Саскией пребывания в Аэдирне явно успел неплохо с нею сблизиться. Тогда из неприятных, вечно влажных глаз чародея начала выделяться постыдная жидкость, в количестве небольшом, но достаточном, чтобы не остаться незамеченной. Чего только он не плел, хватаясь за Саскию, словно за спасительную соломинку: что в голову ему лезет масса гадостей минувших дней, вроде кошмара у Башни Ласточки, что никого, кроме драконицы у него не осталось, что человек, который мог вытащить его из дерьма, даже когда тот погряз в нем по уши, не выходит на связь и не факт, что спасет, когда Риенс снова вляпается в дерьмо, а Риенс обязательно вляпается. И когда Саския ответила, мол, найти новую крышу - раз плюнуть, возразил, что найти того, кто может мгновенно открыть для него портал, где бы тот ни находился, кто найдет его где угодно, вытащит из ледяной воды и прирастит отрубленные пальцы - далеко не так просто, как хочется думать.  

Следом истерика приключилась... у Филиппы Эйльхарт. В отличие от беззвучного плача Риенса, та рыдала громко, по-настоящему, словно правда потеряла что-то очень ценное. Или кого-то. Мне было не по себе. Подозреваю, не по себе стало и Ваттье де Ридо, хотя по нему было сложно определить. Само собой, ни слова утешения он не сказал, хотя именно он находился в тот момент рядом с Филиппой. Все, что сказал виконт Эиддон, было: "Много чудес я повидал... теперь к ним присовокупилась еще и плачущая чародейка". А стоило ему узнать о поводе ее печали... как началось.  

- Не понимаю причин расстройства, - вещал Ваттье, - ты, кажется, хотела женить Цириллу на каком-то придурке из Ковира? Создать Северную Империю в противовес Нильфгаарду и править ею? Начинай воплощать свой план. Правда ведь, у нашего императора замечательная дочь? Каждый так и норовит использовать ее в своих целях. Кое-кому даже удалось, хоть он шел к этому долго и упорно, потратил немало сил и унес не одну невинную жизнь. Очередь за тобой.  

Филиппа молчала. Молчала и роняла слезы, периодически всхлипывая. Одному Богу ведомо, о чем она думала. Ридо даже вслух пожалел о том, что не владеет телепатией. И продолжил свой монолог, переключившись на Вильгефорца: 

- По мне, так его исчезновение - один сплошной плюс. Для всех. Может быть, хотя бы этот мир он оставит в покое и избавит его таким образом от немалого процента бедствий, которые может принести в будущем. По его вине уже пролилось немало крови и было принесено немало горя и страданий. Более того, он продолжает их нести. Вот взять хотя бы тебя! И все же я надеюсь, что ты плачешь не из-за него, так как он не из тех, кто заслуживает этого. - И, после минутного молчания, нильфгаардец подытожил: - по сути он всего лишь ублюдок с обманчиво благородными чертами и непомерными амбициями. Как жаль, что он не сгинул в той канаве. Некоторые, такие как он, вообще не должны были рождаться на свет.  

Следом, насмотревшись на Филиппу, не выдержала и Цири. Видимо, не так уж сильно она была рада тому, что маг, как обещал, оставил ее в покое. Здесь Ваттье окончательно растерялся. "Да что с вами со всеми?! - заорал он. - Разве не Филиппа тогда, на Таннеде, заковала Вильгефорца в двимерит?! А ты? У тебя и вовсе должен быть бесконечный перечень причин для ненависти к нему!"  

Эйльхарт бросила, что не видит смысла в намеченном собрании без присутствия Вильгефорца, а после заявила, что вовсе не будет присутствовать, и они с Иорветом сошлись в суждении, будто им и без того есть чем и где заниматься. Сегодня она, наконец, подостыла. Все-таки ента барышня вряд ли пропустит подобное мероприятие.  

Вскоре настал черед Саскии удивлять меня и, возможно, не только меня. Вчера она демонстрировала самый настоящий пофигизм, ну явно не притворный, а сегодня сама вдруг взвыла "не хочу есть, не хочу пить, хочу Вильгефорца!" Якобы снизошло на нее озарение. Помимо того, ощущение дурдома явственно поддерживалось периодическими воплями кметов, за малым не беспрерывно взывавших к своему обожаемому (не понять за какие такие пироги, кроме иллюзорных жарптиц и явного способствования получению ими должного образования) магу... 

Мы расстались. Я связался с Саскией спустя несколько часов. Как выяснилось, теперь ее одолевает ностальгия. Говорит, что дико жалеет о том летнем инциденте, в который ее вовлек Вильгефорц - о том, как паршиво получилось с Фольтестом. Мол, никто Деву из Аэдирна так в себя и не влюбил, вопреки ее тогдашним думам. Так что она по-прежнему мыслит о темерском короле. И мучается. Вот змейство, все-то не слава богу!